Ваши замечения и комментарии только приветствуются. Your notes and comments are very appreciated.
...До сих пор от звонка этого телефона я вздрагиваю, хотя давно должен был бы привыкнуть. Называется в народе этот аппарат бледно-желтого цвета с золотым гербом на диске - «вертушка». Официально - АТС-22 - правительственная связь. По нему обычно просто так в газету не звонят. Люди на том конце провода до сих пор считают себя вправе спросить, «посоветовать», даже отчитать «расшалившуюся» печать. И хотя в последние годы телефон этот звонит с рекомендациями все реже, неприятные ощущения, связанные с бледным аппаратом, остались.
Так вот, после публикации в декабре прошлого года статьи "Через семь лет после трагедии над Сахалином» («Известия» No 353), в которой впервые были названы факты, противоречащие официальной советской версии о гибели южнокорейского «Боинга-747», раздался звонок вертушки. Мой собеседник представился и пригласил в удобное для журналиста время прийти в Генеральный штаб Вооруженных Сил для знакомства с документами, которые там приготовили специально для «Известий».
Меня искренне поразила столь быстрая реакция военных на публикацию, а главное, столь доброжелательная заинтересованность.
Генеральный штаб поразил обилием мрамора и сложностью получения пропусков, бесконечными дверьми, которые открывал при помощи шифра мой сопровождающий. А еще - подробнейшими схемами Куликовской и Полтавской битв, развешанными по стенам. Комната же в которую меня, наконец, привели, была скромна, но, судя по количеству и разнообразию спецтелефонов (куда там АТС-2, вертушка!), хозяин, генерал-майор в форменной рубашке с мягкими погонами, был лицом значительным.
Фамилию и должность его я не хотел бы называть, ибо убежден, что дальнейшее к нему, человеку крайне занятому (наша беседа прерывалась звонками по суперсекретной связи, и генерал отрывисто бросал в трубку слова типа: «Что, он уже взлетел?», «На подлете?», «Понял, действуйте!»), прямого отношения, видимо, не имеет. Весь этот разыгравшийся в кабинете спектакль, как мне показалось, смущал самого генерала. И, когда настал момент прощания, он с удовольствием пожал мне руку и выпроводил - все неприятное кончилось. В кабинете, кроме генерала и двух полковников, оказался еще один, видимо, совершенно случайный человек в штатском, который даже не представился. Во время всей нашей беседы штатский внимательно изучал какую-то, вероятно, крайне интересную статью в газете. А может быть, фотографию... Трудно представить себе, что через столько дверей и пропусков мог проникнуть сюда кто-то чужой, чтобы просто посидеть и почитать...
Так какую же информацию хотели предоставить газете с многомиллионным тиражом по столь трагической и столь таинственной истории гибели 269 человек в небе над Сахалином? С первых же слов беседы мои наивные ожидания были развеяны: как на заправском политчасе мне стали обьяснять вредность газетных публикаций на эту тему. Ибо они «вбивают клин между армией и народом», «порочат», «чернят» и в конце концов «подыгрывают спецслужбам Запада» и т.д. и т.п. А еще газета может «помешать президенту в выполнении его важной международной миссии». Единственной информацией, которую я унес из здания Генерального штаба, была та, что рассчитывать на информацию от военных не приходится.
Вот, например, запрос, с которым газета обратилась до моего прихода - сюда - в Генштаб:
«Известия» - Начальнику Генерального штаба Вооруженных Сил СССР генералу армии М.А. Моисееву.
Уважаемый Михаил Алексеевич!.. как сообщила газета «Нью Йорк таймс», четыре влиятельных американских сенатора обратились к Президенту СССР с письмами, в которых они просят «помочь разобраться с теми тайнами, что все еще оркужают гибель южнокорейского самолета». В связи с этими просим разрешить нашему корреспонденту ознакомиться с документами расследования обстоятельств гибели самолета. В настоящее время они находятся в распоряжении Службы безопасности самолетов авиации Минобороны».
На этот запрос газетой был получен ответ:
«Ваша просьба о допуске корреспондента к документам расследования обстоятельств гибели южнокорейского самолета в сентябре 1983 года по поручению начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР рассмотрена.
Военно-Воздушные Силы, в том числе и Служба безопасности полетов авиации Минобороны СССР, указанными документами не располагают.
Начальник Главного штаба Военно-Воздушных Сил, генерал-лейтенант авиации А. Малюков».
Признаться, подобная отписка не могла нас не огорчить. И вот почему. Еще в 1989 году наш корреспондент был допущен к материалам расследования, сделал даже выписки из некоторых документов. Эти материалы по «Боингу» хранились тогда в Центральной инспекции ВВС. Неужели документы и в самом деле были уничтожены? вовсе нет. как сообщил нам офицер ВВС, они целы и находятся там же, где и полтора года назад - в той же службе. Правда, организация эта теперь называется иначе - Служба безопасности ВВС МО СССР. Может быть, смена вывески затруднила поиск интересующих редакцию документов? Ведь неловко допустить мысль, что начальник штаба ВВС генерал-лейтенант А. Малюков не знает, где в каком сейфе лежат секретные бумаги в данный момент.
Вдумаемся: разве этот отказ не больше соответствует планам злонамеренных западных спецслужб, об опасности которых мне втолковывали в Генштабе, чем усилия газеты по выяснению истины?
К сожалению, во время журналистского расследования мы пришли к выводу: открыть правду о «Боинге» Министерство обороны не желает. Точнее, не хотят это сделать его высскопоставленные чиновники.
Но, как это и должно быть, среди военных немало мужественных людей. Они сами звонят в редакцию, шлют свои воспоминания о все новых и новых подробностях той трагедии.
Вот разговор с офицером - участником поиска «Боинга-747», просившим фамилию не называть в печати:
- Поиск «Боинга» можно сравнить с проведением крупномасштабной операции. Мы взяли данные противовоздушной обороны. Заложили в ЭВМ. Высококлассные специалисты вычислили предполагаемые координаты падения самолета. К этому делу мы привлекли радиолокационные системы. Сняли предполагаемый район по пеленгу и дальности. через несколько часов у нас уже был на руках математически рассчитанный эллипс. над ним трудился штурман флота. Вскоре мы были в нужном районе. В ход пошли тралы. Район был очень засорен. Это затрудняло поиск. Впереди - как правильно писали уже «Известия» - шли тральные группы. Их было, если не изменяет память, шесть. Затем шли гидросуда с эхтралами. В конце - тральщики с миноискателями «Лань». Так что одно место осматривали тремя видами поиска. Когда все виды подтверждали - есть контакт! - тогда и посылали водолазов.
А в это время вокруг крутились иностранные суда и корабли. Американцы, японцы, были и другие. (В своем расследовании я довольно подробно описал «морской бой», что шел осенью 1983 года возле острова Монерон. Однако любые подробности, в особенности рассказанные военными, да еще участниками событий, бесценны. Поэтому пусть морской офицер выскажется до конца. - Авт.).
- Мы знали, что у противника первоклассная техника, - продолжает рассказ офицер. - Туда, в район их скопления, летали несколько наших людей. Вернувшись, они восторгались суперсовременной начинкой кораблей иностранцев. Нам о таком и не снилось... Однако, несмотря на все это, нашли «Боинг» не они, а мы. Вот о чем писать нужно. Наши люди совершили подвиг! А «Известия» сообщают о чем угодно, только не об этом...
- Но ведь военные начальники не дают документов, не хотят даже об этом, на мой взгляд, своеобразном «подвиге» говорить...
- Я тоже не хочу. Потому что не знаю: чего больше будет от моего рассказа, - вреда или пользы. Вот если бы я уверен был, что это сослужит во благо Отечеству, простите за высокопарный стиль. Тогда - пожалуйста... А так ваша публикация, боюсь, может поссорить нас не только с американцами, но и японцами и корейцами. И не видать нашей стране кредитов и помощи.
Пришлось напомнить собеседнику о позиции советского руководства, совсем по-иному оценившего расследование «Известий». Только тогда разговор продолжился.
...А события развивались таким образом. Американцы, присутствовавшие в районе поиска, не меньше наших стремились найти самолет. И вот в Японском море шло своеобразное соревнование. Наконец, советским морякам удалось найти самолет. И этому в немалой степени способствовала хитрость, на которую пошел В. Сидоров, - командующий Тихоокеанским Флотом.
- Да, идея обмануть американцев пришла командующему Флотом В. Сидорову, - рассказывает нам другой военный моряк, проведший ту осень в поисковых работах на военных кораблях.
- Это он приказал забросить в стороне от предполагаемого места падения самолета имитатор «черного ящика», который крайне было трудно отличить от настоящего: он тоже издавал улавливаемые приборами специальные импульсы. Имитатор был заброшен на приличную глубину. (Я лично в полной достоверности этого факта - сомневаюсь. Авт.).
Что же было дальше? О выдумке Сидорова мало кто знал. Вдруг ночью к нему врываются руководители из Генштаба. Все очень взволнованны. «Слышал - американцы уже нашли самолет?! Они все кинулись в другой район. Ты же ничего не знаешь и ищешь не там, где следует. Завтра американцы приглашают к себе корреспондентов. (Понятно - не советских. Наших там и близко не было. - Авт.). Они слов на ветер не бросают, значит, нашли».
Сидоров сделал вид, что озабочен. На следующий день он для вида послал в новый район, где рыскали американцы, две поисковые группы. «Но там же глубина 620 метров», - возражали моряки. «Ходите рядом. Можете даже американцам мешать», - проинструктировал командующий.
Группы ушли. А мы продолжали искать на старом месте. Для безопасности поисков и для того, чтобы никто не смог вторгнуться в наше дело. Сидоров приказал взять нас в кольцо. Пять советских военных кораблей плотно ходили вокруг нас. Чуть дальше - еще двенадцать. Да, все делалось для того, чтобы в этот район даже тюлень не смог прошмыгнуть. И вот тогда-то и пошел настоящий «улов». Сначала мы поднимали какие-то предметы. Раскладывали их, изучали. «Известия» правильно писали: все особенно интересное оседало в руках генштабистов...
И вот наконец - удача! То, что искали - «черные ящики», - найдено. Искомое состояло из трех частей. Мы все были очень горды, что сумели выполнить задачу. Еще бы: утерли нос американцам! Американцам, у которых техника обнаружения была лучше, чем у нас. А три «черных ящика» - и тут ваша газета права - оказались на борту советского судна.
Я - журналист - не стану сейчас комментировать с точки зрения приоритета общечеловеческих ценностей позицию военного: вместо международного сотрудничества - маневры, обман притивника, супертайны... И - ни слова о 269 погибших в этом «Боинге» пассажирах. Впрочем, по-иному, видимо, и не могло быть в то время. приказы, которые выполняются без обсуждения, предписывали действовать именно так.
...Да, я вынужден огорчить - в «черный ящик» (хотя бы в один из трех, поднятых со дна Японского моря) автору заглянуть пока не удалось. На пути расследования газеты, возможности которого в силу многих и понятных причин ограничены, встал другой, куда более секретный и таинственный «черный ящик», а точнее, «черная дыра». То гигантское закрытое пространство нашей жизни, шифры от которого хранятся в штабе ВМФ, в штабе ВВС, в ГРУ (Главном разведуправлении), в КГБ и МИД, в Минавиапроме, в летно-испытательном институте которого (по моим сведениям) и расшифровывали записи приборов Японского моря... Вскрыть этот государственный и весьма прочный до сего дня «черный ящик», понять, почему так упорно и настойчиво охраняются тайны и, скажем так, ошибки прошлого, - это значит избавить всех нас от риска их повторения в будущем.
А пока именно этот бастион не только стоит на страже секретных дел давно минувших: он связывает наше прошлое с нашим возможным будущим. Прошлое, в котором не только корейский «Боинг», но и война в Афганистане, преследование инакомыслящих, политзаключенные (и - что там еще в начале 80-х?)...
Он связывает вот это наше прошлое с, не дай Бог, таким же нашим будущим. И разгадка тайны корейского «Боинга» - это одновременно и попытка разорвать эту зловещую связь.
Первый этап нашего расследования подходит к концу, хотя, разумеется, ставить точки над «i» еще рано. Впереди - публикация статей нашего нью йоркского корреспондента Александра Шальнева. У «Известий» есть крайне серьезные вопросы и к американской стороне. Оставив их без ответа, мы не можем считать расследование законченным. Например:
- Почему были стерты записи, сделанные операторами двух американских радаров? Кто конкретно отдал распоряжение стереть записи? Кто конкретно не принял мер к тому, чтобы эти записи сохранить?
- В течение трех дней - с 11 по 14 августа 1983 г. южнокорейский пассажирский самолет с бортовым номером НЛ-7442 находился на вашингтонской авиабазе Эндрюс, которая для пассажирских самолетов не предназначена. Это был тот самый «Боинг-747», который тремя неделями позже был сбит над Сахалином. Что он делал на Эндрюс, к тому же - у ангара фирмы, занимающейся поставками специального электронного оборудования?
- Почему Джордж Шульц, тогдашний госсекретарь США, распорядился, чтобы группа следователей управления безопасности на транспорте, отправившаяся на Аляску вести расследование трагедии, немедленно вернулась в Вашингтон - расследования так и не начав?
- Примерно за два часа до того, как КАЛ-007 вошел в советское воздушное пространство, диспетчеры гражданской службы американского наземного контроля обменялись такими фразами: «Эй, парни, там кто-то приближается к зоне противовоздушной обороны русских». - «Не может быть, ты шутишь?» - «Надо предупредить его».
Было ли дано предупреждение? Если нет, то почему? Кто распорядился не давать?
- Могло ли отклонение самолета от круса на столь значительное расстояние вообще остаться незамеченным американцами?
- Правда ли, что вопреки официальным утверждениям, будто военные радарные службы не осуществляют контроля за полетами в этой зоне контроль все-таки велся?
Кроме того, мы рассчитываем, что и советская часть расследования безусловно, будет продолжена, Причем газета очень надеется на помощь своих читателей - очевидцев и свидетелей. Мы ждем их писем и сообщений
Расследование продолжается.
// Андрей ИЛЛЕШ.
Ваши замечения и комментарии только приветствуются. Your notes and comments are very appreciated.
